Сладкоежка. Сказка.
Утро встретило влажным и густым туманом. Он него слезились глаз.Тушь с ресниц отпечатывалась на веках. «Ну и туманище, если бы у меня были жабры и плавники, я могла уплыть» подумала Эн. Глубоко вдохнув, наполнив лёгкие вязкой сыростью, она привычно побрела мимо старинного особняка.
"Его окружал высокий забор заросший хищным плющом. Плющ медленно , но верно разрушал кладку и проникал в самую сердцевину тайны, так старательно отгороженной от чужих глаз. Боже, когда это было….
Свечи, ледяной мрамор танцпола , капающий с шипением воск тысячи свечей и ветерок надущенных перьев цветастых вееров. Шорох шёлковых нарядов и тихий скрип кожи на сапогах. Пары кружилисьмедленно , успевая за один танец прожить целую жизнь взглядов, неловких касаний, уверенных и нерешительных желаний , которые выдавали лишь вздрагивающие ресницы, влажные губы , лёгкий румянец и дрожь в теле.
Брызги шампанского и звон богемского хрусталя. Эни грациозно кружилась в танце посередине одного из самых больших и роскошных залов, в этом доме. Слуги разносили дорогие вина и изысканные яства. Горели свечи в позолоченных канделябрах, их отблески отражались в зеркальном крошеве настенных мозаик. Её окружали светские «львы» галантные и слегка вальяжные, и «львицы» в сногсшибательных туалетах манерные и подобострастные. Звучали шедевры итальянской оперы, взор ласкали работы великих французских художников.
Особняк был её крепостью, тем последним бастионом, за которым ещё могла удержаться в неволе, тайна её крови. Но и он не смог уберечь Эн от разочарования. Тогда, несколько сотен лет назад, она сама была другой. Наивной и легкомысленной. Всего лишь один незваный гость, один самонадеянный взгляд и маленькая хозяйка большого дома, очнулась и закружилась в радостных ожидании коротких и трепетных встреч. Её окружили первые букеты дурманящей сирени, ажурные мостики с которых можно было кормить лебедей и слова полные чувств. Слова маленькие и большие, громкие и нежные, многообещающие и неловкие.
Тайные встречи под тенью старинного дуба. Она щекой прижимается к древней коре и сердце готово вырваться из груди от тепла его тела и жаркого , многообещающего дыхания у ушка.Он смотрит из-под густых ресниц так отчаянно и дерзко, что подгибаются колени. Хриплый от волнения голос
-Если Вы…
-Да.
Карета с вздыбленными лошадьми уносящая прочь её и его. От страха и одновременно невыносимого счастья, она была почти без сознания. Сильные, горячие руки несли её по широкой лестнице. Она таяла на широкой кровати от нежности рук и слов, пока он мужественно пытался сдержать свою страсть. Она сама не позволила ему такой последней роскоши. Он пал побеждённым. Торопливо терзая её тело, молился только о том, чтобы это длилось вечно. Она вторила каждому его движению, нетерпеливо кусая губы и царапая его спину. Это длилось всю ночь, а может и несколько. Тяжёлые портьеры не пропускали свет. Лишь в минуты отдыхаон совершал несколько глотков вина, пока она собирала поцелуями выступившую кровь на его спине.
Но их нашли. Она кричала словно сошедшая с ума Банша. Билась раненой птицей в руках уносящих её от любимого. Она не услышала и не узнала ничего, кроме одного крика наполненного невыносимой болью «Жди.» и потеряла сознание.
Отец долго злился, потом издевался над ней, рассказами как ловко её обманули , обвели вокруг пальца, использовали и предали как последнюю шлюху из нищих кварталов.
Её только что родившего ребёнка бросили на съедение смердящим псам. Это стало последней каплей. Жизнь больше не имела смысла. И лишь старая нянюшка кое-что прошептала ей на ухо, пока она металась в горячечном бреду. Смерть отступила. Она вернулась послушной дочерью, признавшей все свои ошибки."
От резко подступившего к горлу чувству одиночества, она сильнее закуталась в старый длинный шарф, пальцы мёрзли в смешных полосатых перчатках. Кончик носа побелел от холода, но стоило поглубже укутаться в шарф, от горячего дыхания стёкла очков становились мутными и совсем не прозрачными. Эни и не нужно было видеть. Она хорошо знала, что не собьётся с пути, даже если полностью ослепнет и оглохнет. Девушка продолжала свой путь. Новый отрезок своего жизненного пути.
Какой бы длинной ни была дорога, это оправдывало ожидания. И хотя Эни вряд ли помнила, где именно она была и что нового увидела в течении своего путешествия, это нисколько не удивляло и не пугало её. Напротив, отсутствие этого лишнего ненужного знания помогало избежать усталости. На закате, в последних отблесках заходящего солнца, Эн наконец-то уловила тонкий, но достаточно сильный аромат цели.
Вывеска популярного ночного клуба, светилась неоном. У входа курили несколько молодых людей. Крепко сжав кулачки в карманах потрёпанного серого кардигана, девушка побрела к дверям.
Охранник, больше похожий на пингвина, чем на человека, сделал вид будто не заметил, попыток Эни пройти внутрь. Его тонкие, черный волосы собранные в куцый хвостик, в сочетании с незамысловатым отпечатком внутреннего содержания на блюдце-лице вызывали скорее жалость, а не соответствующего его статусу чувству страха. Девушка дотронулась до руки охранника-пингвина и он послушно распахнул двери замерев в глубоком поклоне, чем вызвал сильное удивление у «вышедших подышать свежим воздухом» курильщиков.
Внутри было то, что основная масса душных девиц и растерянных неудачников, считала красивым и эффектным. Всюду бродили красивые и не очень, молодые люди, стремящиеся выглядеть особенными и неповторимыми. Но одиночество, ювелирно замаскированное под собственную надуманную неотразимость, делало их более чем похожими друг на друга. Одинокие в толпе, обездоленные и утратившие способность любить, понимать, они не могли заметить себя не то, что кого-то другого.
Эн сразу же прошла в туалетную комнату и закрылась в кабинке. Времени в запасе было не так уж и много. Любой охотник знает, как важно не упустить момент. Несколько секунд и старый шарф вместе в потрёпанным полупальто упали на пол. Девушка отстегнула небольшую сумку прикреплённую к поясу на талии. А ровно через десять минут, все присутствующие в клубе, удивлённо отметили внезапное появление нового персонажа яркого и совершенного, удивительным образом всколыхнувшего их вялотекущее времяпровождение.
2
Легко и стремительно, пересекая танцпол, беззаботно тянув за собой шлейф восхищённых взглядов, к бару двигалась девушка. Высокие, тонкие каблуки, делали её походку почти невесомой. Тёмно-зелёное, мерцающее серебристыми искорками платье, идеально подчёркивало её изящную фигурку. Роскошная, рыжая копна волос, послушно закрывала обнажённую спину, опускаясь крупными волнами до тонкой талии.
Бармен улыбнулся девушке, как старой знакомой. Хотя Эни и видела его впервые, она улыбнулась в ответ. Есть тайны объединяющие совсем незнакомых людей, гораздо крепче дружбы, семейных уз или любых других социальных условностей. Подавая девушке бокал с коньяком, бармен как бы невзначай, указал мизинцем в правую сторону. Эн слегка кивнула в ответ. Достала из маленькой дамской сумочки старинную серебряную пудреницу, украшенную замысловатым символом на крышке. Отражение в зеркале довольно ей улыбнулось. Девушка подцепила ноготком один из крошечных шариков со дна коробочки и бросила в коньяк. Осторожно покачивая бокалом, Эни направилась в сторону, указанную любезным барменом.
За столиком, обхватив голову руками сидел молодой человек. Перед ним стояла наполовину опустошенная бутылка дорого пойла. Девушка села на стул, рядом. Не поднимая головы, парень пробурчал:
- Конечно. Почему нет?
Эн закрыла глаза. Физически ощущая волны его отчаяния и боли, она с трудом сдерживала себя, чтобы не отступиться. Жалость не лучший советчик.
- Кажется, я не спрашивала разрешения.
- Да, да и не нужно
Он наконец-то посмотрел на неё. «Как и думала. Молод, горяч, слабоват. Хотя любовь и не таких ломала. Красив, но меня не видит. Поглощён страданиями. Эгоист, как ему жаль себя бедненького», Эн придвинулась ближе. Прикоснувшись своей щекой к его щеке, тихо шепнула на ухо:
- Ангел, болгарское имя?
Он с любопытством посмотрел на неё.
- Да, так назвала меня бабка.
- Как интересно и мило. - она протянула ему бокал с коньяком, который он тут же опустошил одним глотком.
Взгляд его прояснился и он удивлённо уставился на девушку.
- Аня? Господи, прости любимая, я так напился, что сразу не узнал тебя.
Он совсем растерялся. Эн взяла его за руку.
- Ангел, ты же не ангел. Ты знаешь это. Я не хотела тебя прощать, но мои чувства оказались сильнее. Хотя я не уверена, можно ли собрать заново, то, что мы так легко разрушили.
Девушка опустила глаза, позволив ему торопливо покрывать свою руку поцелуями.
- Аня, Аня, Анечка, прости. Мне жить не хочется. Я был слеп, был дураком, но это никогда не повториться.
Солёные слёзы, мгновенно впитались в поры на коже руки Эн, сделав её ещё нежнее. Она осторожно потянула его в сторону выхода. Он не сопротивлялся. Едва они оказались в стороне он здания клуба, он поднял её на руки и понёс к машине.
Его дыхание участилось. Он совершенно потерял голову. Каждая клеточка его тела, нуждалась в ней, именно сейчас. Сердце бешено колотилось в груди. Он не мог сдерживать стонов, пока она осыпала поцелуями его грудь и плечи. Он просто сгорал, и только её прохладные касания губ, приносили облегчение. На секунду он остановился:
- Скажи, ты больше не оставишь меня? Скажи.
- Нет, больше никогда - улыбнувшись произнесла Эни-Аня, пока «падший» Ангел продолжал срывать с неё платье.
3
Утро опять было туманным. «Ещё немного и я сойду с ума в этом городе», она думала так каждое утро. Эн пошарила под подушкой с серой наволочкой, нащупала очки. Всунула ноги в потрёпанные тапки и прошлёпала в ванную. Разглядывая себя в потрескавшееся зеркало, выдавила угорь на носу, почистила зубы остатками пасты и стянула волосы на затылке поясом от халата. На выходе из ванной она слегка улыбнулась «а я всё жду» и зеркало отразило вспышку огненных волос, надменно взметнувшихся в нелепом хвосте.
На кухне, маленькой но идеально чистой, достала старинную медную джезвочку. Всыпала кофе, бросила немного корицы и пару палочек гвоздики, капельку ванили и залила всё молоком. Скоро кофе был готов. На стол застеленный тонкой скатертью ручной работы, была поставлена крошечная чашечка из прозрачного фарфора в тонком кружеве чистейшего золота. Как только чашка была наполнена, по кухне разнёсся волнующий аромат. Эни открыла холодильник. Достала блюдо, украшенное таким же необычным узором. На блюде в маленькой лужице крови, лежалочеловеческое сердце. Девушка, едва сдерживала нетерпение. Она достала золотые приборы. Села. Закрыла глаза. Тонкие пальца задрожали, щёки порозовели.
До крови вонзила острые ноготки в запястье, итак разрисованное сложным орнаментом тонких шрамов.
Всего на несколько секунд вспомнились требовательные руки, горячие ладони, хриплые стоны, нежные губы шептавшие её имя. Нетерпение улеглось. Девушка придвинула блюдо и взяла острый нож. Осторожно, отрезая маленькие кусочки, она с удовольствием поглощала их, запивая маленькими глотками ароматного кофе.
- Нет ничего лучше с утра, чем холодное сердце и горячий обжигающий кофе - ни к кому не обращаясь, произнесла Эни.
Завтрак был закончен. Посуда тщательно вымыта.
Она быстро оделась. Снова идти. Снова в туман. Снова нахлынут воспоминания о нём. Эни улыбнулась этому «снова», в сотый раз проклиная своё одиночество и ожидая что когда-нибудь оно закончится.
