Собрались в лесу Хикки и Скуф,
И начался у них дружеский труф.
"Я лучше тебя!" – заявляет Хикки,
"Ты не спорь, давай-ка без паники!"

Скуф ухмыляется, руки в бока,
"Да ты что, дружище, это ж ерунда!
Я всегда активный, в движении весь,
А ты сидишь дома, не знаешь, где лес!"

"Но ты не понимаешь," – Хикки сказал, –
"Уют и покой – это мой идеал.
Сижу я в тишине, с книжкой в руке,
Ты бегаешь вечно, весь в суете!"

Скуф хохочет, шумит, как поток:
"Но жизнь без движения – просто цветок,
Что вянет в квартире, без солнечных дней,
Ты, Хикки, пойми, сиди, но живи веселей!"

Хикки вздохнул, но не сдаётся:
"Мой дом – моя крепость, мне тут удаётся
И отдых, и радость, и время на всё,
А ты мчишься вечно, как будто в кино!"

"Ты прав," – согласился тут Скуф, –
"Иногда и мне нужен покой, не блеф.
Скажу я тебе, дружище мой милый,
Хикки и Скуф – оба пути красивы."

Вот так рассмеялись, обнялись друзья,
И поняли – каждый ценен, как есть, всегда.
Хикки нашёл покой в тишине,
Скуф – в движении и веселье везде.

В реке жила пара гиппопотамов,
Оба хитры, как лисы из драмов.
Гиппо решил, что пора ему жениться,
На такой же хитрюге, чтобы вместе веселиться.

Он встретил её, как раз у воды,
Она была хитра, как и он – без беды.
Сказал ей: "Давай-ка, дорогая, поженимся,
И хитрой семейкой навсегда останемся."

Она согласилась, смеялась в ответ,
Ведь хитрая жизнь – это их секрет.
Вместе они начали строить дом,
Где хитрость и смекалка царили кругом.

Хитрый гиппопотам и его хитрая жена,
Сделали всё, чтобы жизнь их была умна.
Они ловко обманывали зверей вокруг,
И накапливали хитрости, как замок из наук.

Детей воспитывали в духе таком,
Чтобы все знали – хитрость их дом.
Их семейка стала известна в округе,
Как умельцы, всегда в хитрой заслуге.

Но хитрость не только для них была,
Она помогала, их жизнь весела.
Смеялись и пели, по вечерам у костра,
Хитрая семейка – вот это игра!

И так жили они, без забот и тревог,
Хитрые гиппопотамы – их семейный итог.
Ведь хитрость – это не просто талант,
Это их жизнь, их любовь, их постоянный бриллиант.

"Преображение Хикки: Альфач и Социофобный Дворец"

В тени экрана, где свет лишь от монитора,
Жил Хикки, сторонясь людского взора.
Но однажды решился он встать,
Из мрака своего дворца убежать.

Научился быть сильным, смелым, крутым,
Из Хикки стал альфачом всемогущим.
Раздался смех его, звонкий и громкий,
Силы обрёл он, как рыцарь с мечом.

Взял молот и краску, принялся за дело,
Социофобный дворец преобразился смело.
Стенам мрачным добавил он света,
Полы устелил коврами из лета.

Каждый уголок в этом мрачном краю
Обрёл красоту и уютную стезю.
Книги расставил, полки заполнил,
И мебель, как в сказке, дворец весь наполнил.

Окна открыл, впустил воздух свежий,
Светилом своим он стал безутешный.
Стены, что давили, расцвели цветами,
Теперь дворец сиял чудесными цветами.

Снова заиграли здесь краски и свет,
Хикки стал альфачом, достигнув побед.
В социофобном дворце теперь был рай,
Каждый день там был как чудесный май.

И пусть люди мимо проходят, не зная,
Что дворец этот скрывает, тая.
Внутри него живёт человек-смельчак,
Хикки стал альфачом, дворцу — не враг.

Так история Хикки в пример всем нам,
Как преображение возможно, вопреки годам.
Из мрака поднялся он, как феникс из пепла,
И дворец его — символ силы и света.

"Прогулка судьбы"

На утренней прогулке, солнце светит ясно,
Девушка идет с собакой, шагом легким, страстным.
Парень в это время, с псом идет гулять,
Судьбе не избежать, их пути пересеклись опять.

Собака рыжая у девушки резвится,
А у парня пёс черный, в глазах искра искрится.
И взгляды встретились, сердца сильнее бьются,
Но страх, что псы начнут драку, их сдерживает чувства.

Они остановились, робкий взгляд друг другу,
Но сделать шаг вперед, мешает им тревога.
Собаки тянут поводки, с рычанием глядят,
И вот они расходятся, как корабли в закат.

Мимо друг друга, как тени на стене,
Улыбка на губах, но в сердце тень.
Мечта о встрече вновь, в душе огонь горит,
Но мимо, словно ветер, их друг друга мчит.

Так и остались в памяти мгновения,
Тихий вечер, прогулка и томление.
Ведь страх за собак их путь разделил,
Оставив их мечты среди надежд и сил.

Что скажет Будда нефритовый мудрый
Тому, кто в заботах, в бедах и в хмуре,
Городской суетой загруженный весь,
Забывший о радости, мире и честь?

Он скажет: "Успокой свой умный разум,
В суете ты ищешь покоя напрасно.
Среди домов, машин и дорог
Ты потерял в себе главный исток.

Посмотри на дыханье — вот твоя нить,
Каждый вдох и выдох поможет решить.
Тревоги твои растворятся, как дым,
Когда в этом ритме ты станешь самим.

Не стремись обогнать всех на пути,
Смысл не в том, чтобы впереди быть.
Найди уголок тишины для себя,
Там ответы найдутся, там сила твоя.

Тело болит? Не спеши его гнать,
Позволь ему в отдыхе путь свой принять.
Согрей его нежностью, дай ему свет —
Заботы о нем не принесут вред.

И знай, что богатство — не в золоте дел,
А в том, чтобы в сердце ты мир разглядел.
Простые минуты в тишине и покое
Лечат сильнее, чем шум городской.

Будь, как нефрит — твердый и чистый,
Жизнь засияет в тебе новым смыслом.
Не торопись, просто дыши и смотри —
Твоя мудрость откроется в этой игре."

Так нефритовый Будда тихо ответит,
Городскому жителю мудрость отметит.

Евгений сидел на лавочке у подъезда, нервно теребя банку с водой. Его взгляд постоянно метался от соседской клумбы до почтового отделения напротив. Время шло, а ему казалось, что ещё немного, и он так и останется "тимуровцем на пенсии" — с ослепляющим талантом молчать в компании. Он с детства был интровертом, стеснялся людей, а вот сегодня... сегодня должно было всё измениться. Он решил. Решил — и всё. Сегодня он подойдёт к Светке. Почтальонше. Да-да, к той самой.

Света, загорелая и с гладкими чёрными волосами, всегда выглядела так, словно пришла с обложки журнала. Евгений был уверен, что её взгляд способен пробивать бетонные стены. Он не раз видел, как она курила на крыльце отделения после обеда, задумчиво выдыхая дым. Неприступная, как граница зоны 51, но в душе, как ему казалось, добрая и заботливая. Ведь добрые люди всегда скрывают свою мягкость за серьёзным видом, верно? Так он себя убеждал.

"Ладно, надо, Евген, всё-таки, ты не зря медитировал вчера!" — пробормотал он себе под нос. С неуверенным шагом он двинулся в сторону Светки, которая как раз вышла на перекур. Сердце стучало где-то в горле, ладони вспотели, но назад пути не было. Или было? Нет, поздно.

— Эм... Света... — начал он, но голос тут же затрясся. Света медленно повернулась, её глаза встретились с его, и Жека будто оказался на экзамене по математике, где он не то что бы формулу, а вообще тему урока забыл.

— Чего надо? — холодно спросила она, выпуская кольца дыма. Её взгляд был строгим, но не злым. Это его немного успокоило.

— Я... я это... — начал Евгений, нервно покашливая. — Я тут... Ну, понимаешь... директор...

— Директор? — Света приподняла бровь, явно не ожидая такого начала.

— Да, ну... эм... хиккующий директор Королевства одиноких балдеющих бедолаг. — Он выдохнул и замер, глядя на её реакцию.

Света смотрела на него в полном замешательстве, сигарета едва не выпала из её руки.

— Чего? — наконец спросила она.

— Я... Ну, я ещё инопланетный Жека. — Евгений смутился и начал нервно теребить шнурки своих кроссовок. — Вот. Я просто подумал... Ты же... может, устала, да? А я тут... Ну, мы в Королевстве... помогаем... Одиноким, балдеющим... бедолагам... — Он окончательно запутался в своих мыслях и словах, но уже не мог остановиться.

Света пару секунд молчала, разглядывая его с прищуром. Потом она хмыкнула и неожиданно рассмеялась.

— Ты это серьёзно? Королевство чего? — Света закашлялась от смеха, её глаза блестели. Евгений почувствовал, как лицо стало горячим, но отступать было некуда.

— Ну... да, серьёзно... Только я ещё немножко интроверт. Социофоб, даже. Но всё равно директор! — он выпрямился, словно пытался хотя бы на словах звучать уверенно.

— Слушай, Жека, ты странный. Но это весело. — Света наконец справилась с приступом смеха. — Ладно, давай начистоту: ты чего хотел? Предложение по Королевству?

— Ну... — Евгений начал ещё сильнее мяться. — Я просто подумал, что ты... ну... одна, наверное, много работаешь, а тут я такой... директор. Может, помогу... чем-нибудь? Или... ну... на чай сходим? — он едва не провалился под землю от стеснения. Голос стал тихим, словно он пытался пригласить её на секретное собрание общества инопланетян.

Света затушила сигарету и снова посмотрела на него, но уже мягче.

— Ты смешной, Жека. Давай так: сейчас закончу смену, и если ты всё ещё будешь тут тусоваться, может, и сходим куда-нибудь. Только без этих королевских прибамбасов, а?

Евгений, ошарашенный таким поворотом, кивнул, не в силах произнести хоть слово.

— Ну всё, давай, директор, до вечера. — Света подмигнула ему и пошла обратно в отделение.

Жека стоял как вкопанный. Что это было? Она согласилась? Или это какой-то розыгрыш? Но ей же понравилось! Или нет? Он не знал, но одно было точно: сегодня вечером он, инопланетный Жека и директор королевства, может пойти пить чай с самой Светкой!

Он нервно присел на лавочку, пытаясь понять, что только что произошло. Где-то неподалёку старушки у подъезда, которые наблюдали за всем происходящим, начали перешептываться:

— Смотри, Нинка, он, кажется, её зацепил! — сказала одна, подталкивая соседку локтем.

— Вот ведь дела... Директор какой-то... — вздохнула вторая, качая головой.

Евгений, услышав это, почувствовал волну гордости. Да, директор.

Вечером Евгений сидел у себя в квартире, нервно глядя на часы. Света должна была закончить смену через десять минут. Он всё ещё не мог поверить, что она согласилась пойти с ним пить чай. Неужели это всё на самом деле? Или ему это просто приснилось? В голове крутились странные мысли о его внезапной смелости и том, как абсурдно всё прозвучало про «Королевство одиноких балдеющих бедолаг». Но что-то в этом было. Может, в конце концов, она восприняла его как забавного чудака?

Он быстро накинул куртку, проверил, не забыл ли что-то, и выскочил на улицу. Через несколько минут он увидел Свету, идущую к подъезду. Она выглядела усталой, но при этом на её лице была лёгкая улыбка.

— Привет, Жека, — Света подошла ближе и слегка хлопнула его по плечу. — Ну что, куда пойдём чай пить? У тебя или у меня?

Евгений почувствовал, как его сердце забилось ещё быстрее. Он уже не знал, как держать себя в руках, но как-то выкрутился:

— Ну, если тебе удобно... можно ко мне. У меня тут неподалёку. — Он сделал жест рукой в сторону своего подъезда, пытаясь казаться уверенным.

— Ладно, пошли, — улыбнулась Света, и они направились к Евгению домой.

Уютная кухня Жеки была почти стерильной — как и подобает настоящему зожнику. Полки аккуратно уставлены банками с чаем и крупами, никакого беспорядка. Света бросила куртку на стул и уселась.

— Ну, давай, угощай, директор, — она усмехнулась и оглядела кухню.

Евгений принёс две кружки с зелёным чаем и тихо поставил их на стол. Внутри его всё ещё трясло, но разговор начинался, как ему казалось, неплохо.

— Слушай, Света, — он начал, сделав глубокий вдох, — я тут думал... помнишь, я говорил про то, что я директор Королевства одиноких? Ну, это не всё...

Света, прихлёбывая чай, подняла бровь.

— О, так ты ещё что-то скрываешь?

— Да, — он вздохнул. — У меня... ну, типа, есть альтер эго. Меня зовут Лебедь.

Света попыталась сдержать улыбку, но её глаза блестели от любопытства.

— Лебедь? — переспросила она.

— Да, — Жека старался сохранять серьёзный вид. — Видишь ли, я... я иногда летаю в другие миры. Там, в этих мирах, есть три сестры. Они ткут ковёр.

Света прислонилась к стулу, усмехаясь всё шире.

— И что это за ковёр?

— Это ковёр судьбы. Когда они его соткут, все люди перестанут страдать. Все будут счастливы и спокойны. Но... — Евгений опустил глаза на стол, как бы размышляя. — Это не будет скоро. Этот ковёр... он огромный.

На секунду наступила тишина, Света внимательно смотрела на него. И тут она разразилась смехом, искренним и громким.

— Ты что, издеваешься, Жека? — спросила она, всхлипывая от смеха. — Лебедь? Ковёр? Сёстры? Боже, ты прям как персонаж из какого-то абсурдного романа!

Евгений покраснел, смущённый, но, видя, что её реакция была доброй, расслабился. Света не издевалась, ей просто было весело.

— Ну, я же серьёзно... — пробормотал он, всё ещё теряя уверенность. — Просто ты вот... такая... красивая и умная... Я думал, может, ты поймёшь.

Света наконец успокоилась и посмотрела на него более мягко.

— Ладно, Жека, — сказала она, пододвигая свою кружку ближе к нему. — Ты странный, но это даже прикольно. Может, ты и Лебедь, а я кто тогда?

— Ну, может... — Жека задумался, а потом осторожно предложил: — Может, ты одна из тех сестёр?

— Ого, — Света сжала губы, стараясь не рассмеяться снова. — Ну ладно, если ты Лебедь, а я сестра, то что? Когда мы ковёр этот достроим?

— Я не знаю, — вздохнул Жека. — Это ж судьба... Её нельзя торопить.

Света встала и, подойдя к окну, посмотрела на улицу. В её глазах появилась какая-то мягкость, которой Жека раньше не замечал.

— Ну что ж, — тихо сказала она, — может, и правда не стоит торопить.

После того вечера отношения между Евгением и Светой как-то странно и неожиданно изменились. Света, несмотря на свою серьёзную и немного нервную натуру, начала видеть в Жеке не просто соседского чудака, но кого-то, с кем можно весело и неожиданно провести время. Она даже стала спрашивать его про «ковёр» и «трёх сестёр», словно проверяла, когда Жека придумает что-то новое и ещё более сумасшедшее.

Евгений же, в свою очередь, почувствовал, что может хоть немного раскрепоститься. Света приняла его странности не только с юмором, но и с каким-то теплым пониманием. Он всё ещё краснел при её виде, но уже не так сильно паниковал, когда она предлагала встретиться на чай. Они начали общаться чаще, и вскоре это переросло в привычку: после её смены они встречались у Жеки дома, пили чай или кофе, обсуждали всё подряд, а иногда просто молча сидели рядом.

Однажды, после очередной кружки зелёного чая, Света, неожиданно серьёзная, повернулась к Жеке.

— Знаешь, — сказала она, глядя в окно, — а этот твой ковёр… он ведь может и не существовать, да? Может, всё это ерунда, а люди всё равно будут страдать, как ни крути.

Жека напрягся, пытаясь найти правильные слова.

— Ну, да, наверное, — тихо сказал он, почесывая затылок. — Может, это просто сказка. Но... иногда сказки помогают жить, знаешь? Понимать, что есть что-то большее, чем мы можем видеть. Что даже если страдания не исчезнут завтра, есть надежда, что когда-нибудь всё наладится.

Света на секунду замерла, потом повернулась к нему и слабо улыбнулась.

— Ты странный, Жека, но я рада, что мы познакомились. Кто бы мог подумать, что я буду пить чай с каким-то «инопланетным Лебедем».

Он тихо засмеялся, но внутри почувствовал странное тепло. Может, он и был «инопланетным Жекой», а она — «сестрой, которая ткёт ковёр судьбы», но между ними появилась особая связь, которая как бы и не должна была случиться, но всё-таки случилась.

И вот, спустя некоторое время, их вечерние чаепития стали чем-то больше. Жека больше не думал, что Света воспринимает его как чудака. А она, несмотря на свою внешнюю строгость, начала видеть в нём нечто большее, чем просто забавного парня с фантазией. Это не было бурным романом, как в фильмах, но в их странной и тихой реальности они оба находили какое-то успокоение друг в друге.

А потом был момент, когда они снова сидели у него на кухне, и Жека вдруг предложил:

— А может, однажды сходим куда-то, ну, знаешь... просто погулять, как нормальные люди?

Света подняла бровь и усмехнулась:

— Что, Лебедь решил по земле пройтись? Ну, давай, попробуем.

И хотя они оба смеялись, у Жеки появилось чувство, что его мир, каким бы странным он ни был, начал расширяться.