Морщинистые веки его разомкнулись в пять утра. Бессонница – самый точный будильник.
Он выдохнул скопившийся в узкой груди застоялый воздух и с кряхтением повернулся на бок, печально уставившись в монотонную пиктограмму обоев. Сожаление о необходимости прожить еще один день намертво придавило его к подушке. Наверное, пора покончить с собой – так многие поступают в его-то возрасте.
Трясущимися руками он поднес к сухим губам чашку воды и глотнул воды.
Долго приноравливался, как бы встать с постели, чтобы не потревожить радикулит. Колени с хрустом приняли его скудный вес, и он зашаркал в ванную.
В зеркало  смотреть не хотелось. Взгляд бледных глаз из-за стела был полон укора, будто бы он в чем то виноват. Виноват в дряблости тела, незакаленности духа. И прочей ерунде, которую молодые так легко бросают в лицо. Но нет, он здесь лишь для того, чтобы хоть немного продлить присутствие во рту редких желтых зубов. Ничего он не намерен выслушивать от этого мудака в зеркале.
Потом он немного почитает. Потом походит от окна к столу, дабы скоротать время. Потом опять сядет за книжку. Раза четыре выпьет чай, столько же раз сходит в туалет. Все это очень медленно, чтобы опередить само время и почувствовать, что день вроде бы прошел и снова пора ложиться спать.
Жить уже давно не хотелось. Ради чего? Ради этой вечной холодной ямы, что зияет где-то внутри, посреди груди, куда сгинул смех, хобби, либидо и все прочее? Извольте!
Но, ничего, еще немного, еще чуть-чуть и в одно прекрасное утро он уже не проснется.
Осталось немного.
Сколько ему сейчас?
Господи, подумать только, сегодня же у него день рождения!
Сейчас в комнату влетит мать и будет приветствовать словами "С днем рождения сынок, тебе сегодня двадцать пять, с юбилеем!"
Заблокировать чтоль входную дверь стулом?