Итак,　 очередной　 поворот　 в　 очередном　 круге очередных событий. Мое　 настроение,　 а　 лучше, мое　 состояние 　можно назвать сплошным　　 хождением　　 по　　 кругу.　　 Причем　　 хождением　 в　 две противоположные　 стороны, но в той точке, где я опять становлюсь одним целым, я, будто встретив случайного прохожего, расхожусь с ним, едва кивнув. А где-то посередине они снова идут навстречу друг другу. Впрочем, не пытая себя ни предчувствиями, ни ожиданиями.
Бессмысленное хождение по кругу. Где-то глубоко внутри сидит безучастное признание себя побежденным. Где-то рядом мотыльком кружится равнодушие вместе с обескураживающим вопросом: «а что собственно произошло?»… Да. Что произошло? Наверно, ничего. Наверно, это весенняя депрессия на фоне авитаминоза. Наверно, нервное истощение, и попытка организма вылечить себя хотя бы по частям, не имея ни сил, ни воображения для осознания себя как одной личности. Потому и встречаются они, не узнавая друг друга. Потому все привычное становится как лицо в зеркале, которое полумрак неосвещенной комнаты делает странно чужим. Или плохая фотография с неверно взятым ракурсом. И вот ты смотришь на своего двойника, который и не двойник в твоих глазах, а совершенно незнакомый человек с несвойственной тебе мимикой, ты киваешь ему равнодушно и проходишь дальше… Если б только не знать, что это зеркало. Если б только не чувствовать внутри странного танца двух разных личностей, их показного равнодушия друг к другу, и скрытой глубоко взаимосвязи, недоступной пониманию общности. Разум бессилен. Загнанная белка в колесе. Беспрерывно мечась, меняя логику, мысли то в угоду одному сознанию, то другому, он продолжает крутить колесо, но движения все бестолковей, все хаотичней. И, все чаще проносится надоедливой мухой, что энергия в нем уже на исходе. И что когда-нибудь он остановится. А вместе с ним и этот бессмысленный, замкнутый круг…

Я ходил на цыпочках. Мне нравилось, как напрягаются икры, удлиняются пальцы. Я представлял себя птицей. Гордой птицей с вытянутой шеей. Я медленно крутил головой из стороны в сторону и смотрел немигающими глазами вокруг. Иногда сдвигал лопатки и хлопал затекшими крыльями. Работа мышц завораживала. Больше всего на свете я хотел летать. Мне часто снилось, как я, разрезая водную гладь, поднимаюсь в воздух. Как неуловимым движением крыльев делаю дугу и кружу спиралью, то плавно поднимаясь, то опускаясь. Ничто не останавливало моего полета – ни притяжение земли, ни те, ДРУГИЕ. Которые всегда мешали. Которые дергали и кричали. Когда-нибудь это кончится. Я знал, что когда-нибудь полечу наяву. Я буду кружить и смеяться. Они будут задирать головы, смотреть в бессильной ярости на меня, а я буду смеяться над ними. Я так долго терплю. Так долго кружу по кругу.

Холод. Горы снега. Я рыскал в лесу. Как всегда голодный. Прячутся, чуют неладное. Хоть бы мышь какая. Плутаю уже вторые сутки. Надо к ЭТИМ идти. В падлу, но жрать хочется. – Я проснулся и сразу полез в холодильник. Этот сон я вижу постоянно. Иногда загоняю дичь. Кругами. Сужающимися к ней. ЭТИ – дерьмо. Выискивают слабинку похлеще волка, и нож в нее. Да поковырять. Только зубы и спасают. Закон силы… Сучка вроде гладит по шерстке, а сама такая же голодная. Сожрать норовит. Ступай, дура, отработала свое. Я и в жизни волк. Так проще. Спокойней. Хоть дрянь всякая не лезет, ЭТИ… У меня нет друзей. Партнеры. Приятели. Пока они чувствуют силу, можно не опасаться ножа в спину. Разве изменится этот мир? Никогда. Не ты их, так они тебя. Все - волки. Все – дичь.

Они встретились в баре. Один не спеша потягивал пиво и смотрел футбол. Другой работал официантом. Очередной раз проходя мимо с подносом, он задел того локтем. Забили гол. Тот сидел каменной глыбой, пока другие орали от возбуждения, но дернулся от случайного прикосновения и резко обернулся. Официант извинился. Глаза их встретились, задержались друг на друге. У одного – цепкие, злые, буравящие. У другого – проницательные, спокойные и беспомощные. Одни темные. Другие светлые.

-Что ты здесь делаешь?
-Я… я здесь работаю.
-Я вижу. Ладно, иди.
Он отвернулся и опять уставился на экран. Официант, немного озадаченный, потоптался и пошел прочь.

Странный паренек. Нюня. Сразу видно. Но милый. Вежливый. Хотя у него работа такая – быть милым и вежливым… И незаметным, чего не скажешь. Недавно, поди. Я раньше его не видел… Надо будет чаевые дать. Больно жалкий. Недотепа.

Какой странный человек. Не похож на других. И смотрел - аж мороз по коже. Еле поднос удержал. Никогда не встречал его здесь. Наверно, мафиози. Или киллер. Такой убьет и дальше пойдет. Да еще и свечку в церкви поставит за упокой души… Чудной человек – денег дал. Здесь не принято ведь. Еще хорошо, никто не видел. Заели бы.

Выдумывая разные поводы и доводы для себя, он все чаще стал бывать в баре. Каждый раз он искал глазами этого паренька. Каждый раз тот почти сразу находился и приветливо улыбался. Усаживал его за любимый столик, незаметно убирал табличку «занято» и приносил его любимый «Киллкени». Они все дольше обменивались дежурными фразами, все чаще говорили. И видно было, что им не хочется прерывать разговор, но один был на работе, а другой вдруг вспоминал что-то, отворачивался, всем видом давая понять, что беседа затянулась.

Человек все время прокручивает в голове прошлое. Кажется, это помогает ему осознавать себя как личность. Убеждает в том, что он есть то, то и то. Что вчера он, а не кто-то другой ел на завтрак яичницу, пролистывал газету с позавчерашними новостями, прочитав в ней пространную статью о высоком уровне суицида с массой примеров. Застрял в памяти только один: молодой человек бросается с крыши высотного дома. Раскинув руки, как пловец на вышке, он стоял какое-то время крестом, неестественно вытянув шею. Медленно качнулся на носках и…Он почему-то не бросился вниз. А подпрыгнул, будто собрался взлететь еще выше. Притяжение земли. Недоеденная яичница. Скомканная газета. ПОЧЕМУ? Прошлое…. Я прокручиваю в сотый раз: гордый, немигающий взгляд поверх голов… Ты не смог ИХ простить. Просто не смог…

-Привет! Мне сказали в баре, что ты здесь. Вот. Апельсинов принес.
-Здравствуйте! Спасибо.
-Кажется, посетители к тебе редко приходят.
-Это не важно… Плохо, решетки на окнах.
Неловко потоптавшись рядом с кроватью, он шумно пододвинул стул и сел.
-Ты можешь сказать, что случилось?
-Ничего… Решетки поставили.
Он устало закрыл глаза и отвернулся.
Прошло полчаса. Другой тихо поднялся, отставил стул к стене, и вышел.

Я – рыба. Рыба-сом. Я плыву в мутной воде. Грязные солнечные лучи еле проглядывают сквозь водоросли. Я борозжу дно. Ил поднимается, и становится еще темнее. Я специально извиваюсь телом, чтоб добавить темноты, мути.　 Мне не нужно дышать. Мне не нужно думать. Грязно-зеленая вода обволакивает меня…　 Что-то схватило и понесло наверх. Нет-нет. Нет, я не дамся, я больше никому не дамся,　 я не хочу, я хочу дна, ила. Там моя жизнь, я задохнусь, я не смогу жить… ЗАЧЕМ?

Ничего, мать выходит. Нефиг ему валяться там. И ЭТИ… поди, решили, что я - гомик. Хрен с ними. Дерьмо – оно и есть дерьмо.

-Слышишь? Я… зацепил ты меня. Понимаешь? Нельзя тебе умереть. Нельзя этой рыбой дохлой плавать. Нужно всегда бороться. До конца. Пусть против правил, одними зубами. А ты… ты не простил и помер. Ничего не дал и не взял. Ничего не оставил. Прошел, будто и не родили тебя. Ты же хотел летать. А плаваешь рыбой… Ты ж полетишь… Черт, парень, очнись!… Ты нужен мне.

-Что ты здесь делаешь?
-Я…. Я здесь живу.
-Ладно. Дай мне воды.

Есть тьма, есть свет. Никто не думает об этом. Никто не читает газет и не видит в них отражение прошлого. СВОЕГО прошлого, затерянного в илистом дне памяти… Рыбы. Мы – рыбы в мутной воде.

-Ну что, пошли?
-Пошли. Я, правда, никогда не ловил ИХ.
-Ерунда, для начала ершей наберем.

Они сидели на краю обрыва и болтали ногами.
-Скажи, а ты веришь, что это правда?
-Что?
-Жизнь. Мы. Они.
-О, у тебя дергает. Тащи быстрей.
На леске извивалась небольшая щучка.

DIXI.

к сожалению, нет возможности вставить текст так, как он есть. пришлось выкручиваться шрифтами. надеюсь, не очень запутано. вот ссылка на оригинал, если что: http://www.aaaaap4xi.ru/index/razdvoeni … osti/0-128